139 / 194
139
сна, первые мысли опять о ней! И оттого бодрость духа и тела снова
зовёт к жизни.
- Так это у тебя рецепт молодости, - призываю я Вадима продолжить
рассказ.
- Не то чтобы, но в этом есть здравый смысл. Так вот, вечером, когда
усталые мысли хотят успокоить усталое тело, предвкушение увидеть ЕЁ
снова, не во сне, а между бодрствованием и сном! Мысли медленно текут,
разум подводит итог дневным страстям и ощущениям, полноценности жизни
и ставит новый рубеж глубины и целостности мироощущений, которые уже
манят своей приятной бесконечностью и крайней необходимостью – жить!
- Наверно, это каждый испытывает, - пытаюсь предположить я. - Что же
дальше…
- Вот я и думаю, - продолжает он. - Есть ли это у других? Ведь я на этом
не останавливаюсь. Вглядываясь в глубинные слои плазменного полотна,
буквально до боли «внутреннего взгляда», стараюсь уловить что-то ещё, более
значимое, более совершенное, что могло бы позволить каким-то образом
связаться с любимым человеком, образ которого вижу. И, - о Боже! За
полотном, сначала отдалённо и не ясно, потом всё ближе и ясней, появляются
слегка желтоватые, плазменные кольца. Движутся они, сначала из глубины
уменьшаясь и двигаясь к центру плазменного полотна, затем, достигая его,
превращаются в светящееся облачко. Облачко зависает на мгновенье, как бы
ждёт чего-то, потом движется в обратном направлении, уменьшаясь и тая. В
эти доли секунды мои мысли лихорадочно ищут ответ на вопрос: - что это
может быть и означать? И тут, подсознательно, ко мне приходят мысли о
Господе, Спасителе нашем. Может это и есть особый, и не обычный, вид связи
людей с Всевышним? И ничего другого не приходит в голову, как попросить
прощения у Господа за все грехи вольные и не вольные, свои и чужие,
попросить спасения и здоровья себе и своим близким, и той, которая когда-то,
в далёкой юности, так украсила мою жизнь…
Вадим замолчал. В комнате воцарилась звонкая тишина. Свет уличных
фонарей, пробиваясь сквозь плотные шторы, создавал полумрак. С улицы
доносились звуки моторов редких машин. Я лежал с широко раскрытыми
глазами, вся моя плоть волновалась и торжествовала. Мне совсем неважно
было, что Вадим говорил про свою Любашу, я ни секунды не сомневался, что
он рассказывал про меня, про мои радости, муки и стремления к той, моей,
желанной, удивительной женщине. Моё сердце трепетало, каждый удар его
выкрикивал свою ноту: